| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 |
(1) Ἔστι δὲ ἡ ἀηδία, ὡς ὅρωι περιλαβεῖν, ἔντευξις λύπης ποιητικὴ ἄνευ βλάβης, ὁ δὲ ἀηδὴς τοιοῦτός τις,
(2) οἷος ἐγείρειν ἄρτι καθεύδοντα εἰσελθών, ἵνα αὐτῶι λαλῆι.
(3) καὶ ἀνάγεσθαι δὴ μέλλοντας κωλύειν.
(4) καὶ προσελθόντων δεῖσθαι ἐπισχεῖν, ἕως ἂν περιπατήσηι.
(5) καὶ τὸ παιδίον τῆς τίτθης ἀφελόμενος, μασώμενος σιτίζειν αὐτὸς καὶ ὑποκορίζεσθαι ποππύζων καὶ πανουργημάτιον τοῦ πάππου καλῶν.
(6) καὶ ἐσθίων δὲ ἅμα διηγεῖσθαι, ὡς ἐλλέβορον πιὼν ἄνω καὶ κάτω καθαρθείη καὶ ζωμοῦ τοῦ παρακειμένου ἐν τοῖς ὑποχωρήμασιν αὑτῶι μελαντέρα <εἴη> ἡ χολή.
(7) καὶ ἐρωτῆσαι δὲ δεινὸς ἐναντίον τῶν οἰκείων· Εἴπ', ὦ μάμμη, ὅτ' ὤδινες καὶ ἔτικτές με, τίς ἡμέρα;
(8) καὶ ὑπὲρ αὑτοῦ δὲ λέγειν, ὡς ἡδύς ἐστι καὶ <ἀηδής>, ἀμφότερα δὲ οὐκ ἔχοντα οὐ ῥάιδιον ἄνθρωπον λαβεῖν,
(9) καὶ ὅτι ψυχρὸν ὕδωρ ἐστὶ παρ' αὐτῶι λακκαῖον, καὶ ὡς κῆπος λάχανα πολλὰ ἔχων καὶ ἁπαλὰ [ὥστε εἶναι ψυχρὸν] καὶ μάγειρος εὖ τὸ ὄψον σκευάζων, καὶ ὅτι ἡ οἰκία αὐτοῦ πανδοκεῖόν ἐστι - μεστὴ γὰρ ἀεί - καὶ τοὺς φίλους αὐτοῦ εἶναι τὸν τετρημένον πίθον· εὖ ποιῶν γὰρ αὐτοὺς οὐ δύνασθαι ἐμπλῆσαι.
(10) καὶ ξενίζων δὲ δεῖξαι τὸν παράσιτον αὐτοῦ ποῖός τίς ἐστι τῶι συνδειπνοῦντι· καὶ παρακαλῶν δὲ ἐπὶ τοῦ ποτηρίου εἰπεῖν, ὅτι τὸ τέρψον τοὺς παρόντας παρεσκεύασται, καὶ ὅτι αὐτήν, ἐὰν κελεύσωσιν, ὁ παῖς μέτεισι παρὰ τοῦ πορνοβοσκοῦ ἤδη, ὅπως πάντες ὑπ' αὐτῆς αὐλώμεθα καὶ εὐφραινώμεθα.
(1) Назойливость, если точнее определить ее, — это поведение неприятное, хотя и безвредное для других, а назойливый вот какой человек.
(2) Только кто–нибудь заснет, как он приходит и будит ради того лишь, чтобы поболтать,
(3) и мешает людям, собравшимся в отъезд.
(4) И если кто–нибудь пришел к нему, просит подождать, пока прогуляется.
(5) Отняв ребенка у няньки, разжевывает ему пищу и сам кормит и, сюсюкая и причмокивая при этом, называет папенькиным любимчиком.
(6) За столом рассказывает, что прочистил себе желудок и вверх и на низ, выпив
чемерицы, и что желчь в его испражнениях при этом была чернее похлебки, что
стоит на столе.
(7) При домочадцах он способен спросить: „Скажи–ка, мамаша,
какой это был для тебя денек, когда ты меня в муках рожала?“. И затем сам
отвечает за мать, что все же это было отрадно [...]
(8) Потом заявляет, что едва ли есть хоть один человек на свете, кто бы не испытывал одновременно и того и другого — удовольствия и страдания.
(9) В гостях за обедом он рассказывает, что дома у него в цистерне есть холодная вода, в огороде полно свежих овощей, а повар готовит отличный обед. И дом его что постоялый двор — всегда так и кишит гостями; друзья же у него — что бездонная бочка: сколько ни старайся, все равно не наполнить.
(10) Гостям он показывает таланты своего прихлебателя. Угощая гостей вином, приговаривает, что забава для них уже приготовлена и стоит только попросить, как раб приведет флейтистку из публичного дома, „чтобы она всем нам сыграла и доставила удовольствие“.