(124) Перехожу теперь к хорошо нам знакомому золотому имени "Хрисогон"; этим именем было прикрыто все "товарищество". Не придумаю я, судьи, ни как мне говорить, ни как мне умолчать о нем. Ибо, умолчав о нем, я откажусь от наиболее важной части своих доводов; если же я буду о нем говорить, то, чего доброго, не один только Хрисогон, – что для меня безразлично – но и многие другие сочтут себя оскорбленными. Впрочем, обстоятельства таковы, что мне нет особой надобности распространяться о поступках скупщиков конфискованного имущества вообще; ибо это судебное дело, конечно, не обычное и единственное в своем роде.